«…Вы не представляете, какую радость я испытываю при мысли,
что мои дни ещё не закончились и что я всё ещё могу многого достичь»
П.И. Чайковский, 1893г.
Смерть настигла композитора в самом расцвете его творческих сил. Пётр Ильич приехал из Москвы в Петербург в октябре 1893 года для участия в первом исполнении своей Шестой симфонии в качестве дирижёра. Премьера состоялась 16 октября, через девять дней Чайковского не стало, причиной скоропостижной кончины было заражение холерой. Композитор умер 25 октября 1893 года в квартире своего младшего брата, в доме 13 на Малой Морской улице. Модест Ильич писал: «Дыхание становилось всё реже, хотя всё-таки вопросами о питье можно было его как бы вернуть к сознанию: он уже не отвечал словами, но только утвердительными и отрицательными звуками. Вдруг глаза, до тех пор полузакрытые и закатанные, раскрылись. Явилось какое-то неописуемое выражение ясного сознания. Он по очереди остановил свой взгляд на трёх близ стоявших лицах, затем поднял его к небу. На несколько мгновений в глазах что-то засветилось и с последним вздохом потухло. Было 3 часа утра с чем-то».
На момент смерти композитору было 53 года, и он был всемирно известен. В Великобритании Чайковскому присвоили степень почётного доктора Кембриджского университета, в Германии и Франции с успехом шли его оперы. На 1894 год композитор запланировал новый гастрольный тур…
Тотчас во всех главных газетах появились первые объявления о смерти Чайковского. Так, 26 октября, «Московские ведомости» сообщали: «Телеграф принёс нам скорбную весть. В Петербурге ночью с воскресенья на понедельник, преждевременно угас любимейший из современных русских композиторов и один из симпатичнейших людей русских – Пётр Ильич Чайковский. Талант его находился в полном расцвете, бодрость духа и силы обещали в будущем ещё не мало жемчужин для украшения русского искусства, и безжалостная болезнь в два дня сразила и отняла от России! <…> Такие утраты невознаградимы. Много сделал Пётр Ильич для русского искусства, нерукотворный памятник воздвиг он себе, и каждый из его почитателей и всякий русский человек скажет от души: мир праху твоему честный человек и талантливый художник, много потрудившийся на пользу русского искусства, ты далеко теперь от нас, но гений твоих творений всегда будет с нами».». Повсеместно были опубликованы телеграммы о кончине композитора и объявления о панихидах по Чайковскому в Московской консерватории и в церкви Св. Троицы на Арбате.
В квартире, где он умер, при соблюдении дезинфекционных мер с 14 часов был открыт доступ к телу покойного, находившемуся в открытом гробу. В течение дня поток посетителей постоянно возрастал, были организованы панихиды. После 21 часа по настоянию санитарных служб гроб был закрыт и следующие два дня уже не открывался. За это время проститься с усопшим пришли сотни людей, были доставлены десятки венков, отслужено ещё несколько панихид. Газеты публиковали репортёрские отчёты о болезни Чайковского, интервью с врачами, родными и близкими покойного, тексты многочисленных телеграмм соболезнования.
Скульптор Славомир Целинский снял посмертную маску композитора. Лица умерших от холеры обычно искажены судорогами, но лицо Чайковского было спокойное, об этом свидетельствовали все участники прощания с телом композитора. Пресса так писала о прощании с композитором: «Покойный одет в чёрную пару и прикрыт по шею прозрачным саваном; совсем открытое лицо его не отражает страданий от мучительной болезни: оно пергаментной желтизны, но спокойное, бесстрастное — лицо истомлённого, безмятежным сном спящего человека, и только присутствие одного лица, поминутно прикасающегося к губам и ноздрям покойного куском светлой материи, пропитанной карболовым раствором, напоминает о страшной болезни, которая сразила умершего».
Место захоронения Чайковского было на обсуждении общественности и день его похорон откладывался. Московские ведомости проясняют ситуацию, возникшую в связи со скоропостижной кончиной композитора. 27 октября газета публикует: «<…> похороны Петра Ильича Чайковского отложены до 28 или 29 октября, в виду того что возник вопрос о погребении его в Москве на кладбище Данилова монастыря, рядом с Н.Г. Рубинштейном, о чём неоднократно выражал желание сам покойный. В Петербург была отправлена 25 октября телеграмма от профессоров и преподавателей Московской Консерватории, в которой выражено желание чтобы тело незабвенного для Консерватории П.И. Чайковского было погребено в Москве. Сегодня, 26 октября, почти все присутствующие на панихиде по Петре Ильиче в Консерватории подписали следующую просьбу: «Нижеподписавшиеся жители Москвы – свидетели многолетнего участия Петра Ильича в музыкальной жизни первопрестольной столицы и его сердечного отношения к её художественным интересам, выражают искреннее желание чтобы прах великого композитора был погребён в Москве.». Несколько листов с подписями переданы брату покойного композитора А.И. Чайковскому…». Однако, родные Чайковского выразили своё мнение: «Ходатайство Москвы, полученное братьями покойного композитора и дирекцией Императорских Театров от Московской Консерватории, Городской Думы и многих москвичей, о том чтобы П.И. Чайковский был погребён в Москве, не может быть удовлетворено…». Телеграмма, опубликованная в ведомостях, извещала читателей: «Решением семейного совета определено хоронить П.И. Чайковского в Петербурге, в Александро-Невской лавре. Отпевание будет в Казанском соборе. День похорон определится завтра.».
Газета следующего дня опубликовала статью князя Григория Трубецкого, который не знал Чайковского лично, но выразил общую скорбь народа, потерявшего музыкального гения, чьи произведения отзываются в душе и в сердце слушателей. Он признается: «Да, так чувствовать может только человек XIX столетия, то есть человек с тонко, иногда до болезненности развитою впечатлительностью, нервностью, который носит на себе печать утончённой высокой культуры нашего времени. Слишком ещё свежо, неотразимо впечатление смерти Чайковского, чтобы можно было приступить к критической оценке его произведений <…> Теперь же пусть раздаётся над свежей могилой почившего великого композитора тот тихий смиренный плач который так часто слышался в его произведениях, но плач просветлённый хотя бы той мыслью что есть по ком плакать, есть кого поминать в России!».
Похороны Петра Ильича состоялись при непосредственном участии императора Александра III. При получении известия о смерти Чайковского государь писал министру двора Иллариону Ивановичу Воронцову-Дашкову: «Как жаль его и что за досада!». В тот же день Александр III отдал распоряжение об организации торжественных похорон и лично корректировал план траурных мероприятий, представленный ему на рассмотрение директором Императорских театров Иваном Александровичем Всеволожским. Распоряжение похоронами было возложено на дирекцию Императорских театров, что стало единственным и исключительным событием, свидетелями и участниками которого стали толпы людей. Для участия в траурной процессии и для входа в Казанский собор, где должны были отпевать почившего, а также для доступа на кладбище Александро-Невской лавры, где захоронили Чайковского, были учреждены специальные билеты. Однако желающих проститься с Петром Ильичом оказалось намного больше. «Чтобы судить о том, какое громадное число осталось разочарованных, довольно сказать, что Казанский собор вмещает всего шесть тысяч человек, а заявивших желание по записям и письменным заявлениям было 60 тысяч», — утверждали газеты.
На службе присутствовали великий князь Константин Константинович, принц Ольденбургский, член Государственного совета Стояновский, министр Императорского двора Воронцов-Дашков, высокопоставленные чиновники и представители музыкального, артистического и литературного мира. Константин Константинович так описал в дневнике свои впечатления: «Вчера был месяц, как я получил последнее письмо от Чайковского, а его уже похоронили. Я нарочно поехал в город, чтобы отстоять в Казанском соборе заупокойную литургию и отпевание. <…> Церковь была полна, впускали только по билетам. Давно я не видел такого торжественного богослужения. Пели “Верую” и “Тебе поем” из литургии, сочиненной покойным. Мне хотелось плакать и думалось, что не может мертвый не слышать своих звуков, провожающих его в другой мир. Уж я не видел его лица; гроб был закрыт. И больно, и грустно, и торжественно, и хорошо было в Казанском соборе».
«Московские ведомости» подробно освещали день похорон, которые состоялись 28 октября: «<…> Заупокойную литургию совершал Нарвский епископ Никандр, пели хоры Русской оперы. После отпевания процессия направилась в Невскую Лавру, где была встречена всем духовенством. В 4 часа гроб предали земле; речи произносили директор Московской Консерватории Сафонов, присяжный поверенный Герард, директор Училища Правоведения Скавронский прочитал стихотворение, говорили и другие: Федотов от имени русских драматических писателей и композиторов; Герке от Императорского Русского Музыкального Общества; говорил также артист Фигнер. В процессии везли более 500 венков.». В номере газеты от 30 октября были размещены объявления о панихиде по Чайковскому, которая состоялась в университетской церкви по инициативе и участии духовного хора студентов, а также статья в рубрике «Петербургские вести» о погребении композитора. Днём позже газета опубликовала и речи директора Московской консерватории К.И Сафонова и однокурсника Чайковского по Училищу правоведения В.Н. Герарда, которые были произнесены на могиле композитора.
Исполнение последней «Патетической» симфонии Чайковского на концерте его памяти под управлением Эдуарда Направника 18 ноября 1893 года также вызвало волнения и обсуждения. Потрясённая недавней трагедией публика по-особому восприняла «похоронные» настроения, которые звучат в симфонии. Многие из слушателей, в том числе журналисты, вынесли впечатление, будто Пётр Ильич сам себе написал «реквием». В своём дневнике великий князь К.К. Романов напишет: «Было невыносимо слушать эти звуки, точно предсмертный завет, прощание с жизнью».
Памятник П.И. Чайковскому создавался по инициативе Дирекции Императорских театров и был сооружен на средства, собранные от двух благотворительных концертов, прошедших в Москве и Петербурге, а также при участии Музыкально-исторического общества имени графа А.Д. Шереметева, которое выпустило в продажу открытки с нотными цитатами из произведений композитора. Концепция надгробия принадлежала лично Всеволожскому, он выполнил эскизный проект, а скульптурные работы осуществил декоратор театра Павел Каменский. Открытие памятника состоялось 25 октября 1897 года.
В собрании музея-усадьбы есть документы, свидетельствующие о трагичных событиях, произошедших в Петербурге в связи с кончиной П.И. Чайковского. Фотокопии похорон Чайковского и билета на богослужение в Казанский собор. Подборка газеты «Московские ведомости» с публикациями о смерти и похоронах композитора. В рамках выставки представлена посмертная маска П.И. Чайковского, которая экспонировалась в музее в 1960-х годах.
Клименко Ольга Викторовна, научный сотрудник музея, экспозиционно-выставочный отдел.
