«Что бы я был, если бы не верил в Бога 
И не предавался воле Его?» 
(П.И. Чайковский) 
 
6 ноября – всемирный День памяти Петра Ильича Чайковского. В этот день (по старому стилю 25 октября) в 1893 году великий композитор ушел из жизни. С тех пор прошло 128 лет, но не было дня, а по данным «Юнеско» и трех минут, чтобы в каком-нибудь уголке земного шара не звучала музыка Чайковского.
 
Однажды, прочитав повесть «Смерть Ивана Ильича», Чайковский сказал, что одного только Льва Толстого достаточно, чтобы русский человек не склонял стыдливо голову, когда перед ним высчитывают все великое, что дала человечеству Европа. Сегодня мы ровно так говорим о Петре Ильиче. Его музыка звучит во всем мире и имеет статус национального достояния отечественной музыкальной культуры.
 
В этот день мы хотим вспомнить и рассказать вам подробности, связанные с исполнением и с возможным содержанием Шестой «Патетической» симфонии, последним духовным завещанием Чайковского.
 
Со слов двоюродной сестры Чайковского А.П. Мерклинг последнюю часть симфонии Петр Ильич в личном разговоре называл - de profundis. Это латинское название 129-го Псалма, по содержанию представляющее собой покаянную молитву. Молитву угнетённых, возлагающих на Бога свою надежду на спасение. 
 
За девять дней до смерти, 16 октября 1893 года, в зале Дворянского собрания в Санкт-Петербурге была впервые исполнена Шестая «Патетическая» симфония. Дирижировал сам Чайковский. 
 
Его племянник Юрий Давыдов, присутствующий на премьере, вспоминал, что никогда раньше не видел Петра Ильича настолько спокойным перед исполнением нового детища. Не было обычной болезненной нервозности, выражавшейся беспрерывным курением и жеванием мундштука папиросы, молчаливостью и хождением из угла в угол. 
 
Юрий Давыдов предоставил нам ценнейшее описание того, как зал принял Шестую симфонию: «Но вот окончился финал... Обыкновенно публика немедленно после заключительного аккорда выражала свое удовлетворение или неодобрение, а менее искушенные в музыке вставали и стремились к выходу, чтобы скорее занять первые места у вешалки. Но в этот вечер произошло нечто небывалое. Когда замолк звук контрабасов, и Петр Ильич медленно опустил руки, в зале царила мертвая тишина. В таком состоянии публика оставалась довольно долго. Петр Ильич продолжал стоять с опущенной головой, и зал оставался как бы в оцепенении. Только после того, как Петр Ильич, очнувшись, стал кланяться и благодарить оркестр, зал начал нерешительно аплодировать, и эти аплодисменты, постепенно нарастая, перешли в овацию. Такой прием публикой новой симфонии биографом Петра Ильича, Модестом Ильичом, был истолкован как холодный прием. Я же убежден, что это неверно. Аудитория, по-моему, была так захвачена услышанным, что именно оцепенела».
 
Всех в тот вечер изумил финал! Знакомые Чайковского подходили после концерта и интересовались – есть ли программа у симфонии? 
«Да, есть» - отвечал Чайковский – «Но я желаю оставить ее в тайне».
 
А через пять дней Петр Ильич заболел холерой и 6 ноября его не стало. 
Поэтому, когда «Патетическая» симфония исполнялась второй раз, уже на вечере его памяти, вопросов о странном финале больше не возникало.